Иоанна Хмелевская - Подозреваются все [Мы все под подозрением]
— Только спокойствие может спасти нас, пан Казимеж, — ласково сказала я. — Сохраняйте хладнокровие и лучше расскажите, о чем вас спрашивали.
— О ерунде! — громко закричал Казик. — О ерунде!
— Хорошо, о ерунде, — согласилась Алиция. — Уточни, о какой именно.
Очень далёкий от хладнокровия Казик туманно изложил содержание беседы с представителями власти. Мы поняли из рассказа, что его разгульный образ жизни в командировках вызвал у них большой интерес.
— Спрашивали меня, помню ли я ту блондинку из «Монополя» во Вроцлаве, — продолжал Казик, все ещё возбуждённый, но несколько смягчившийся от воспоминаний. — Конечно помню, почему я должен не помнить, у неё были такие ноги, что стыдно было бы забыть. Кто знает, может быть, даже лучше, чем ваши, пани Ирена… Нет, может и не лучше, но такие же.
— Благодарю вас, пан Казимеж, — с чувством сказала я.
— Оставь в покое её ноги и говори дальше. Какое отношение блондинка имела к Тадеушу?
— Откуда я знаю? Я тоже их об этом спросил. Потом спрашивали меня, из каких денег я платил по счёту, что-то в этом роде! А потом прицепились к одному делу, которое было уже давно, я вёл тогда одно строительство, и у меня были неприятности со стройматериалами… Откуда они об этом узнали? А потом снова начали об одной брюнетке из Елени Гуры, я признаю, что у неё был бюст, как у Лоллобриджиды, но какое отношение это имеет к делу?
— Я и не подозревала, что ты такой Казанова, — сказала Алиция с явным интересом.
Казик гневно махнул рукой, но лицо у него прояснилось.
— Не хватало только, чтобы это дошло до Алинки, — проворчал он слегка обеспокоенно.
Я внимательно смотрела на него, и что-то туманное закопошилось у меня в голове.
— Кто тогда ездил с вами в командировку? — спросила я взволнованно. — Припомните, пожалуйста.
— Кто ездил? Сейчас… Во Вроцлаве был Влодек и Стефан, а в Елене Гуре?.. Сейчас, сейчас… Один раз были Влодек и Каспер, а другой — Тадеуш и Каспер.
— А вспомните, во Вроцлаве Влодек, случайно, не ухаживал за этой блондинкой?
— Конечно ухаживал, а откуда вы знаете?
— Но я же ясновидящая… Только не беспокойтесь. Если Тадеуша убили не вы, то с вами ничего не случится.
— А кто мог его убить, как вы думаете? — спросил Казик, помимо воли бросив взгляд в зеркало.
— Ещё не знаем, но как узнаем, то тебе скажем, — заверила его Алиция.
Казик перестал смотреться в зеркало.
— Я бы только хотел знать, что за свинья донесла обо всем этом милиции. Пусть только попадётся мне в руки!..
Пронзённый внезапно какой-то мыслью, возбуждённый заново, он оставил нас и понёсся в комнату. Через минуту до нас донеслись оттуда гневные выкрики.
— Что ты подозреваешь? — с интересом спросила меня Алиция. — Для чего ты спрашивала об этих?
Я не успела ей ответить, потому что из другой комнаты выбежала Данка с красным лицом, растрёпанными волосами и со слезами на глазах. Она направлялась в туалет, но по дороге наткнулась на нас.
— Это свинья! — закричала она с глубокой обидой в голосе. — Последняя свинья!..
— Что за бюро! — сказала изумлённая Алиция. — Истинный хлев…
Не менее возбуждённая, чем Казик, Данка выкрикнула множество клеветнических, измышлений насчёт Ярека, который, по её предположениям, проинформировал следственные власти о её совершенно частных делах. Мелкий факт, что Ярек ещё не подвергался допросу, её внимания как-то избежал. Нечто туманное закопошилось у меня в голове гораздо явственней.
Полные горечи откровения Данки прервал её взгляд на себя в зеркало.
— Боже мой! — крикнула она и исчезла в туалете.
— Меня это начинает интересовать, — сказала Алиция. — Так что ты подозреваешь?
— Сейчас скажу, только ответь сначала, что тебя интересует?
— Как что, твои подозрения…
— Нет, ещё раньше ты говорила, что одна вещь тебя интересует. Что за вещь?
— А, это…
— Иду в магазин под конвоем, — прервал нас проходивший мимо Лешек. — Что вам купить?
— Все равно, — раздражённо ответила я, занятая Алицией. — Хлеба и паштета.
— Мне тоже! И пачку «Яхтсмена»…
— Ну, что тебя интересует, черт возьми?!
В этот момент в центральной комнате раздался протяжный рёв. На этот раз представление давал Рышард.
— Никто здесь не будет меня шантажировать! — кричал он, колотя об стол переплетённым в твёрдую обложку проектом. — Я не позволю себя шантажировать! Не позволю!! Хватит этого!!!
— Ерунда! — кричал Збышек, стараясь его перекричать. — У вас мания преследования!
— И один, и второй! — продолжал Рышард, не слушая. — Оба друг друга стоят…
— С ума сошёл, — неодобрительно сказала Алиция и решительным жестом вынула у него из рук упомянутый проект. Рышард не обратив на это никакого внимания, продолжал громовым голосом высказываться дальше.
— Что с ним случилось? — поинтересовалась я.
— Небольшое расхождение взглядов относительно служебных контактов, — любезно объяснил Марек. — Честно говоря, я в этом ничего не понимаю.
— Зато я понимаю, — спокойно заявила Алиция. — Пошли отсюда, он производит слишком много шума. Я все тебе объясню.
Оказавшись снова на посту под зеркалом, я почувствовала себя несколько обалдевшей. Что делается в этом бюро? Истинное землетрясение!
Через вестибюль неожиданно прошла Моника, чёрная, как грозовая туча. Не говоря ни слова она миновала нас и исчезла в своей-комнате. Проводив её взглядом, мы посмотрели друг на друга.
— Говори, — решительно потребовала я. — Если ещё раз нам кто-нибудь помешает, я совершу следующее убийство. Все время открывается что-то новое, и это происходит слишком быстро. Я не успеваю все обдумать, у меня все перемешивается. Вместо того чтобы найти преступника, я боюсь окончательно рехнуться. Говори прежде всего, что тебя интересует.
— Подожди, — ответила Алиция и, воспользовавшись присутствием зеркала, вынула из глаза ресничку. — Я как будто оглушённая. Во мне тоже пробуждаются странные подозрения. — Она повернулась и неуверенно посмотрела на меня. — Никогда в жизни я не верила в существование духов, но сейчас не могу избавиться от ощущения, что они разговаривали с покойником…
Я кивнула головой, потому что сразу её поняла. Это было именно то, что так туманно копошилось у меня в голове. Конечно, беседа с покойником исключалась, но где-то здесь таилось существо дела.
— Сосредоточься, — торжественно сказала я. — У нас впереди долгий разговор. В трех словах мы этого не обговорим, давай начнём в хронологическом порядке. Что тебя интересует с самого начала?
— Может быть, мы где-нибудь присядем? — предложила Алиция. — Я не умею разговаривать стоя.
— Негде, всюду — конец света. Завтра посидишь.
— Ну, ничего не поделаешь, слушай. Представь себе, я была в туалете ещё перед смертью…
— А теперь ты уже после смерти?..
— Тадеуша!.. Не говори глупостей, просто слушай. Я хотела вымыть руки, но отказалась от этого намерения, потому что из кабинета Ольгерда доносились необычные звуки. Совершенно удивительные.
— Ольгерд приставал к Монике?
— Наоборот…
— Что наоборот? Отталкивал её с отвращением?
— Глупости. Перестань меня прерывать. Там был Збышек с какой-то бабёнкой. Обращался к ней очень нежно.
Я почувствовала себя глубоко взволнованной этим.
— А что говорил!
— Подожди, надо вспомнить. Говорил: «Котик, не беспокойся, я все улажу. Все будет хорошо, никто не узнает…» А потом ещё несколько раз повторил «любовь моя» с перерывами…
— Любовь моя с перерывами? Что это значит?
— Не любовь с перерывами, а делал перерывы. Между одной любовью и другой. Тихие, но совершенно однозначные. Ты что никогда в жизни не делала таких перерывов?
— Что? А, конечно, делала…
— Вот именно. Ты не представляешь, как я была удивлена. Збышек! Образец добродетели! И меня чертовски интересует, кто это был с ним. Сначала я решила, что это Моника, но, во-первых, никак не могла связать её с «котиком», а во-вторых, оказалось, что Моника все это время сидела у Витека в кабинете вместе с Ольгердом. Как ты думаешь, кто это был?
Я ничего не сказала, потому что думать тут было не о чем. Я знала, кто это был, так же хорошо, как то, что Алиция подозревает меня. Я покачала головой.
— Вопреки твоим предположениям, это была не я. Мои контакты со Збышеком в прошлом, впрочем, они никогда не доходили до стадии нежного шёпота. Во всяком случае, не на территории мастерской. Что ж, это очень интересное сообщение…
— И что теперь? — спросила Алиция, потому что я долгое время молчала, стараясь привести мысли в порядок. Это не очень хорошо получалось, потому что царящая вокруг суматоха совершенно не способствовала мышлению.
— Теперь буду говорить я, — решительно сказала я. — Ты слушай и в нужные моменты вмешивайся. Может, из этого что-то получится… Тебя ещё не допрашивали?
